now my feet don't touch the ground
2 месяца. Всё, что я могу / Искупление, Глава 3 где Питер рассказывает о своих любимых и нелюбимых способностях, а Файенс поёт.
читать дальше
Осенние дни проходили в оцепенении. Это как порой засасывает в рутину, и ты не можешь из неё выкарабкаться, оставляя всё важное на потом и делая то, что приходится делать сейчас. Сейчас мне лучше всего удавалось спать. Я и не думал, что спать можно с таким упоением, бессовестное количество часов кряду. Сьюзан продолжала беззлобно подшучивать надо мной.
- Петрелли, ты бы и посреди конца света заснул, была бы возможность…
- Я не сплю на работе, - возразил я.
Её взгляд сделался серьёзным.
- Я переживаю за твоего приятеля, - она кивнула в сторону Файенса. – Он до сих пор отказывается от еды и почти не спит.
Я опустил ремарку про «приятеля».
- Я бы тоже отказывался от еды, если бы меня держали пристёгнутым наручниками к стулу и били каждый раз, когда проходят мимо.
- Не преувеличивай, - она сунула мне тарелку с чем-то похожим на мюсли. – Попытайся его накормить.
- О да, это как раз по моей части, - пробубнил я, вспоминая те дни, когда я был «сиделкой из Манхэттана», но спорить не стал.
Файенс выглядел чрезвычайно неважно. Я почувствовал укол вины, видя тёмные круги под покрасневшими мутными глазами. Разноцветный кровоподтёки на бледной коже говорили о том, что не так уж я и преувеличивал. Мне стало стыдно, что я позволил довести человека до такого состояния. Нет, что я спал, пока человека доводили до такого состояния. Я молча поставил перед ним тарелку и бутылку воды, замечая на его запястье дорогие часы, которые резко контрастировали с его общей потрёпанностью.
- Ты ведь не отсюда… - он ссутулившись подпёр небритую щёку рукой, закованную в наручники, внезапно начиная непринуждённый разговор.
- Что ты имеешь ввиду? – я с намёком подвинул тарелку ближе, не сводя глаз с красно-бордового ободка на запястье, где кожа соприкасалась с металлом.
- Ты тогда спросил, какой сейчас год. Ты не из этого времени. Значит, ты из прошлого.
- Почему обязательно из… - я не закончил фразу, потому что понял, что он имеет ввиду, что я не могу быть из будущего. – Ты хочешь сказать, что в настоящем я либо мёртв, либо лишён способностей?
- Тебе не интересно?
Я устроился поудобнее, давая понять, что я весь во внимании. Возможно, Файенс устал молчать, и ему хотелось не просто отвечать на вопросы, что он делал последние несколько дней, а пообщаться. Рассказать то, что хочется ему.
- Ты пришёл добровольно. Точнее «пришёл» – громко сказано. Скорее ты подпустил к себе, позволил себя спасти.
- Спасти? – переспросил я, открывая для него бутылку. Он сделал жадный глоток и торопливо продолжил:
- Да… я знаю, что ты умеешь. Твой организм перестал справляться и сошёл с ума, включая все защитные механизмы – боль, жар… У тебя были галлюцинации. Я лично следил за тем, как проходила процедура исцеления – твоя мама попросила. Она боялась, что ты не выживешь.
- И я выжил?
- Да, - он повёл плечом. – Я больше тебя не видел. Потом ты уехал то ли в Австралию, то ли в Африку. Достаточно далеко, чтобы скрыться.
- От чего?
Он упёрся свободной рукой в стол, пытаясь удобнее устроиться на стуле.
- Не знаю. От своего бессилия?
Сдавшись, в конце концов, он неудобно вывернул пристёгнутую руку за спиной и положил голову на стол, утомлённый короткой беседой.
- Откуда ты знаешь, что я уехал?
- Я много чего знаю… поэтому и жив до сих пор. К сожалению.
- Тебе надо поесть, - предпринял я ещё одну попытку.
- Я бы предпочёл душ.
- Ты выглядишь лучше.
- Спасибо, - я улыбнулся в полсилы.
- Нет, правда.
Я вопросительно поднял глаза на Сьюзан.
- Когда мы тебя подобрали, ты выглядел как… - она задумалась, но вероятно не нашла красочного, но не очень обидного сравнения. – В общем, теперь ты выглядишь лучше.
Я оставил свои размышления и изобразил ещё более удивлённый взгляд.
- Вы меня подобрали?
Я удостоился дружеского шлепка по плечу.
- Ты знаешь, о чём я…
Я знал. И знал, что она права. В самом деле, я не осознавал, насколько был измотан до тех пор, пока мне не стало лучше. Но волею судеб меня занесло туда, где мои кошмары не могли бы меня достать – в самое их пекло. Пожалуй, в этом была какая ирония – отпуск внутри будущего, о котором я смотрел свои неспокойные сны. Теперь сны были пустыми, давая необходимый отдых измученному разуму. Я не боялся будущего, потому что я жил в нём. Но оно было столь же иллюзорно и непостоянно, как и сны, которые постоянно менялись. Потому что когда я вернусь в прошлое, оно перестанет быть… Иными словами, всё что было здесь – было ненастоящим.
- Что это на твоём лице? – Сью развернула меня к себе.
- Что? Где?
- Вот здесь, - она сделала сосредоточенный вид и ткнула пальцем в мой подбородок. – Вот это виноватое выражение.
Я усмехнулся, но глядя на её выжидающее выражение лица понял, что просто так она не отстанет.
- Мне здесь спокойно. Это ненормально.
- Здесь? Это то, о чём говорил Файенс? – быстро сообразила девушка. – Для тебя всё это ненастоящее?
- Это настоящее… - я не знал, как объяснить, с какой бы стороны я не заходил, выходило, что этот мир, где они жили, страдали, радовались, боролись был иллюзией, потому что я мог изменить всё это, вернувшись в прошлое.
- А почему тебе было неспокойно там? – задала она другой вопрос.
- Всё началось со снов. Забавно… если я не вернусь, то снами всё и закончится. Сначала я видел во сне, что я летаю. Потом я видел взрыв… а потом снова и снова я видел конец мира. Видел смерти и несчастные случаи… Я никогда по-настоящему не верил, что их можно предотвратить. Я никогда по-настоящему не сдавался. В конце концов, я просто разучился спать. Честно, теперь я даже плохо помню как это, когда сон выдёргивает тебя из реальности… Я не помню, что это за ощущение, когда находишься внутри… Я помню, как встаёшь утром с кровати, если ложился накануне и думаешь, что надо как-то протащить себя через весь день с помощью кофе и контрастного душа. Помню, бывали дни, когда я говорил с зеркалом. Помню, я не всегда различал, где сон, а где реальность, потому что когда пытаешься бодрствовать слишком долго, грани стираются…
- А теперь?
- Теперь мне стыдно, за то, что сплю спокойно.
Они так и не ответили, зачем возвращались к Файенсу домой.
- Зато мы нашли вот это, – Джессика бросила мне пузырёк с таблетками. – Ты говорил, что был доктором?
- Медбратом, - признался я, откровенно не помня, когда я выдавал подобные сведения.
- Какая разница, - отмахнулась девушка. И была права, потому что таблетки были мне знакомы.
- Это антидепрессанты, - всё верно. Прописаны на имя Файенса.
Джессика пожала плечами.
- Резонно. Закусывать свои злодеяния таблеточками от совести, - она цокнула язычком.
Во мне же заговорил врач, который сообщал, что резкое прекращение принятие антидепрессантов ни к чему хорошему не ведёт. Я поставил пузырёк на стол перед Файенсом, но он лишь удостоился презрительного взгляда.
- Терпеть не могу вмешательство химикатов в работу организма...
- Это поможет заснуть, - пообещал я всё тем же тоном доброго доктора.
- Кто сказал, что я хочу спать? – заупрямился измученный пленный, силясь держать смыкающиеся веки открытыми.
- Это поможет заснуть нормально, - пообещал я в очередной раз, отлично зная, что слова напрасны.
- Нормальных снов не бывает… Сны иррациональны по своему определению. Они показывают то, что мы не должны видеть. Разве нет? – он посмотрел прямо на меня.
Джессика покачала головой.
- Он бредит. Просто запихай в него эту дрянь – пусть отрубится.
- Какая твоя самая нелюбимая? Кроме вещих снов?
- Радиоактивность.
- Расскажешь?
- Нет… это неприятно.
- Думаешь, он правда любил её?
Я проследил за взглядом Сьюзен, который остановился на неподвижной фигуре Файенса. Сегодня он спал без наручников на кровати. Я не уловил, что именно заставило их сменить гнев на милость. Возможно тот факт, что учёный продолжал сотрудничать.
- Он в самом деле ни разу не соврал, - заметила девушка.
- Может быть, у него нет на то причин, - предположил я.
- Почему? Потому что ты всё равно всё изменишь, и он это знает?
- Даже я этого не знаю…
Возможно, это я заставил их изменить отношение к пленному.
- Но если он правда в это верит, может быть он играет паиньку для тебя, чтоб ты не убил его по возвращении в прошлое?
Я покачал головой.
- Может быть, он просто ищет искупления.
Она слегка пожала плечами и поморщилась, словно вид спящего учёного вызывал у неё какие-то чувство дискомфорта.
- Я слышала, как он пел колыбельную… перед сном. Думаешь, он пел ей? – она помедлила. – Еве?
Возможно, это Мери заставила их сжалиться. Девочка, что сначала с опаской относилась к человеку, который хоть и косвенно, но сыграл такую неприятную роль в её жизни, всё чаще поглядывала на него с неким любопытством. День ото дня её взгляд становился теплее, а расстояние сокращалось. Сейчас она сидела рядом с кроватью, наблюдая, как свернувшийся калачиком мужчина подёргивается и постанывает во сне. Он проснулся со сдавленным вскриком и приподнялся на локтях, с лёгким удивлением оглядываясь вокруг. Одному богу известно, что за сон мог вызвать этот облегчённый вздох. Мери, протянула ему бутылку с водой, которую всё это время держала в руках, словно дожидалась, когда он проснётся.
- Я прощаю тебя, - услышал я её тихий голос.
- Спасибо.
- Я не люблю делать землетрясения. Знаешь… когда всё вокруг начинает трястись, земля уходит из под ног, и ты не знаешь куда бежать. Кажется, что нет, такого места в мире, которое бы находилось в покое. Нет места, где спрятаться. И не знаешь, что делать… Когда землетрясение… когда это исходит от тебя – знаешь, что делать. Надо успокоиться и взять себя в руки. Но как можно успокоиться, когда знаешь, что ты в ответе за то, что сейчас всё рухнет, и люди падут жертвами твоей дурацкой несдержанности? Это замкнутый круг. Я не люблю, когда земля уходит из под ног – это выводит из себя. И ещё… меня укачивает.
- Ты помнишь всех, у кого перенял способности?
- Я не знаю, всех у кого перенял их…
Файенс прислонился спиной к стене, его рука безвольно болталась в моей, пока я обрабатывал запястье медикаментами под его безразличным взглядом.
- Когда ты вернёшься? – спросил он наконец.
Я молча повёл плечом, раздражённый собственным бессилием.
- Ты ведь собираешься возвращаться?
- Боюсь, это не от меня зависит.
- Оу…
Он сжал и разжал кулак, невольно демонстрируя разбитые костяшки пальцев. Я не помнил, были ли они разбитыми до нашего здесь появления.
- Ты должен вернуться, - повторил он настойчивее.
- Вот как?
- Иначе в твоём появлении здесь нет смысла. Судьба не допускает ничего бессмысленного…
Я усмехнулся, цепляясь взглядом за тонкую цепочку на его шее, которая скрывалась под рубашкой, но за тканью безошибочно угадывался силуэт крестика. Он говорил «судьба» имея ввиду «Бога», словно имя его не в силах был произнести.
- Может быть, судьба закинула меня сюда, чтобы оставить без способностей?
- Ты должен исправить, - снова начал он. – Ты единственный, кто может. И подумай сам, ты появился как раз в тот момент, когда я собирался покончить с собой. Я должен был тебе рассказать, что случилось. Это моё предназначение.
- Всё не так просто…
- Всё просто. Тебе надо вернуться обратно и убить меня.
- Как замечательно. То, что ты убийца ещё не означает, что и я такой. У меня нет права убивать – избавь меня от этого греха на душу.
- Я даю тебе это право. Это моя жизнь, я хочу, чтобы ты забрал её. Ради высшего блага. Неужели тебе никогда не приходилось совершать нечто малоприятное ради высшего блага?
- Это так ты называешь убийство? Нечто малоприятное?
- Смерть переоценивают, - вернул он мне мою же фразу.
- Забавно… - я отложил бинт и посмотрел на него. – Ты говоришь, что бог послал Еву, чтобы исправить свои ошибки. Ты хочешь, чтобы я бросил вызов самому Господу и спас мир?
Файенс отдёрнул руку и прижал её к груди, потирая запястье.
- Мне нет дела до Господа. И на мир плевать. Я хочу, чтобы ты спас Еву.
- Каждый раз закрываешь глаза, когда телепортируешься. Поэтому первым делом чувствуешь другой запах... А потом смену температуры. Стоишь несколько секунд с закрытыми глазами и ощущаешь на себе другую атмосферу. Несколько... раз, два... а на три открываешь глаза и каждый раз удивляешься. Этот как смена времён года. Двадцать пять лет наблюдаешь за тем, как весна сменяет зиму и на 26 удивляешься ещё раз...
- Ты скучаешь по этому чувству?
- Я скучаю по дому.
- Будешь скучать по мне, когда вернёшься?
- Я тебя найду.
- Try to remember the kind of september
When you were a tender and a callow fellow
Try to remember and if you remember
Then follow…
Файенс неподвижно сидел на кровати, притянув колени к груди. Колыбельная полушёпотом разносилась по комнате, внося беспокойство в холодный звёздный вечер.
- Try to remember when life was so tender
That dreams were kept beside your pillow…
- Петрелли, сделай что-нибудь, чтобы он замолчал, - не выдержала Джессика.
Сьюзан наклонилась ко мне и еле слышно шепнула.
- Думаю, он правда любил её.
- …then follow, follow, follow…
Песня в тему. В исполнении John Barrowman.
читать дальше
1.
Осенние дни проходили в оцепенении. Это как порой засасывает в рутину, и ты не можешь из неё выкарабкаться, оставляя всё важное на потом и делая то, что приходится делать сейчас. Сейчас мне лучше всего удавалось спать. Я и не думал, что спать можно с таким упоением, бессовестное количество часов кряду. Сьюзан продолжала беззлобно подшучивать надо мной.
- Петрелли, ты бы и посреди конца света заснул, была бы возможность…
- Я не сплю на работе, - возразил я.
Её взгляд сделался серьёзным.
- Я переживаю за твоего приятеля, - она кивнула в сторону Файенса. – Он до сих пор отказывается от еды и почти не спит.
Я опустил ремарку про «приятеля».
- Я бы тоже отказывался от еды, если бы меня держали пристёгнутым наручниками к стулу и били каждый раз, когда проходят мимо.
- Не преувеличивай, - она сунула мне тарелку с чем-то похожим на мюсли. – Попытайся его накормить.
- О да, это как раз по моей части, - пробубнил я, вспоминая те дни, когда я был «сиделкой из Манхэттана», но спорить не стал.
Файенс выглядел чрезвычайно неважно. Я почувствовал укол вины, видя тёмные круги под покрасневшими мутными глазами. Разноцветный кровоподтёки на бледной коже говорили о том, что не так уж я и преувеличивал. Мне стало стыдно, что я позволил довести человека до такого состояния. Нет, что я спал, пока человека доводили до такого состояния. Я молча поставил перед ним тарелку и бутылку воды, замечая на его запястье дорогие часы, которые резко контрастировали с его общей потрёпанностью.
- Ты ведь не отсюда… - он ссутулившись подпёр небритую щёку рукой, закованную в наручники, внезапно начиная непринуждённый разговор.
- Что ты имеешь ввиду? – я с намёком подвинул тарелку ближе, не сводя глаз с красно-бордового ободка на запястье, где кожа соприкасалась с металлом.
- Ты тогда спросил, какой сейчас год. Ты не из этого времени. Значит, ты из прошлого.
- Почему обязательно из… - я не закончил фразу, потому что понял, что он имеет ввиду, что я не могу быть из будущего. – Ты хочешь сказать, что в настоящем я либо мёртв, либо лишён способностей?
- Тебе не интересно?
Я устроился поудобнее, давая понять, что я весь во внимании. Возможно, Файенс устал молчать, и ему хотелось не просто отвечать на вопросы, что он делал последние несколько дней, а пообщаться. Рассказать то, что хочется ему.
- Ты пришёл добровольно. Точнее «пришёл» – громко сказано. Скорее ты подпустил к себе, позволил себя спасти.
- Спасти? – переспросил я, открывая для него бутылку. Он сделал жадный глоток и торопливо продолжил:
- Да… я знаю, что ты умеешь. Твой организм перестал справляться и сошёл с ума, включая все защитные механизмы – боль, жар… У тебя были галлюцинации. Я лично следил за тем, как проходила процедура исцеления – твоя мама попросила. Она боялась, что ты не выживешь.
- И я выжил?
- Да, - он повёл плечом. – Я больше тебя не видел. Потом ты уехал то ли в Австралию, то ли в Африку. Достаточно далеко, чтобы скрыться.
- От чего?
Он упёрся свободной рукой в стол, пытаясь удобнее устроиться на стуле.
- Не знаю. От своего бессилия?
Сдавшись, в конце концов, он неудобно вывернул пристёгнутую руку за спиной и положил голову на стол, утомлённый короткой беседой.
- Откуда ты знаешь, что я уехал?
- Я много чего знаю… поэтому и жив до сих пор. К сожалению.
- Тебе надо поесть, - предпринял я ещё одну попытку.
- Я бы предпочёл душ.
2.
- Ты выглядишь лучше.
- Спасибо, - я улыбнулся в полсилы.
- Нет, правда.
Я вопросительно поднял глаза на Сьюзан.
- Когда мы тебя подобрали, ты выглядел как… - она задумалась, но вероятно не нашла красочного, но не очень обидного сравнения. – В общем, теперь ты выглядишь лучше.
Я оставил свои размышления и изобразил ещё более удивлённый взгляд.
- Вы меня подобрали?
Я удостоился дружеского шлепка по плечу.
- Ты знаешь, о чём я…
Я знал. И знал, что она права. В самом деле, я не осознавал, насколько был измотан до тех пор, пока мне не стало лучше. Но волею судеб меня занесло туда, где мои кошмары не могли бы меня достать – в самое их пекло. Пожалуй, в этом была какая ирония – отпуск внутри будущего, о котором я смотрел свои неспокойные сны. Теперь сны были пустыми, давая необходимый отдых измученному разуму. Я не боялся будущего, потому что я жил в нём. Но оно было столь же иллюзорно и непостоянно, как и сны, которые постоянно менялись. Потому что когда я вернусь в прошлое, оно перестанет быть… Иными словами, всё что было здесь – было ненастоящим.
- Что это на твоём лице? – Сью развернула меня к себе.
- Что? Где?
- Вот здесь, - она сделала сосредоточенный вид и ткнула пальцем в мой подбородок. – Вот это виноватое выражение.
Я усмехнулся, но глядя на её выжидающее выражение лица понял, что просто так она не отстанет.
- Мне здесь спокойно. Это ненормально.
- Здесь? Это то, о чём говорил Файенс? – быстро сообразила девушка. – Для тебя всё это ненастоящее?
- Это настоящее… - я не знал, как объяснить, с какой бы стороны я не заходил, выходило, что этот мир, где они жили, страдали, радовались, боролись был иллюзией, потому что я мог изменить всё это, вернувшись в прошлое.
- А почему тебе было неспокойно там? – задала она другой вопрос.
3.
- Всё началось со снов. Забавно… если я не вернусь, то снами всё и закончится. Сначала я видел во сне, что я летаю. Потом я видел взрыв… а потом снова и снова я видел конец мира. Видел смерти и несчастные случаи… Я никогда по-настоящему не верил, что их можно предотвратить. Я никогда по-настоящему не сдавался. В конце концов, я просто разучился спать. Честно, теперь я даже плохо помню как это, когда сон выдёргивает тебя из реальности… Я не помню, что это за ощущение, когда находишься внутри… Я помню, как встаёшь утром с кровати, если ложился накануне и думаешь, что надо как-то протащить себя через весь день с помощью кофе и контрастного душа. Помню, бывали дни, когда я говорил с зеркалом. Помню, я не всегда различал, где сон, а где реальность, потому что когда пытаешься бодрствовать слишком долго, грани стираются…
- А теперь?
- Теперь мне стыдно, за то, что сплю спокойно.
4.
Они так и не ответили, зачем возвращались к Файенсу домой.
- Зато мы нашли вот это, – Джессика бросила мне пузырёк с таблетками. – Ты говорил, что был доктором?
- Медбратом, - признался я, откровенно не помня, когда я выдавал подобные сведения.
- Какая разница, - отмахнулась девушка. И была права, потому что таблетки были мне знакомы.
- Это антидепрессанты, - всё верно. Прописаны на имя Файенса.
Джессика пожала плечами.
- Резонно. Закусывать свои злодеяния таблеточками от совести, - она цокнула язычком.
Во мне же заговорил врач, который сообщал, что резкое прекращение принятие антидепрессантов ни к чему хорошему не ведёт. Я поставил пузырёк на стол перед Файенсом, но он лишь удостоился презрительного взгляда.
- Терпеть не могу вмешательство химикатов в работу организма...
- Это поможет заснуть, - пообещал я всё тем же тоном доброго доктора.
- Кто сказал, что я хочу спать? – заупрямился измученный пленный, силясь держать смыкающиеся веки открытыми.
- Это поможет заснуть нормально, - пообещал я в очередной раз, отлично зная, что слова напрасны.
- Нормальных снов не бывает… Сны иррациональны по своему определению. Они показывают то, что мы не должны видеть. Разве нет? – он посмотрел прямо на меня.
Джессика покачала головой.
- Он бредит. Просто запихай в него эту дрянь – пусть отрубится.
5.
- Какая твоя самая нелюбимая? Кроме вещих снов?
- Радиоактивность.
- Расскажешь?
- Нет… это неприятно.
6.
- Думаешь, он правда любил её?
Я проследил за взглядом Сьюзен, который остановился на неподвижной фигуре Файенса. Сегодня он спал без наручников на кровати. Я не уловил, что именно заставило их сменить гнев на милость. Возможно тот факт, что учёный продолжал сотрудничать.
- Он в самом деле ни разу не соврал, - заметила девушка.
- Может быть, у него нет на то причин, - предположил я.
- Почему? Потому что ты всё равно всё изменишь, и он это знает?
- Даже я этого не знаю…
Возможно, это я заставил их изменить отношение к пленному.
- Но если он правда в это верит, может быть он играет паиньку для тебя, чтоб ты не убил его по возвращении в прошлое?
Я покачал головой.
- Может быть, он просто ищет искупления.
Она слегка пожала плечами и поморщилась, словно вид спящего учёного вызывал у неё какие-то чувство дискомфорта.
- Я слышала, как он пел колыбельную… перед сном. Думаешь, он пел ей? – она помедлила. – Еве?
Возможно, это Мери заставила их сжалиться. Девочка, что сначала с опаской относилась к человеку, который хоть и косвенно, но сыграл такую неприятную роль в её жизни, всё чаще поглядывала на него с неким любопытством. День ото дня её взгляд становился теплее, а расстояние сокращалось. Сейчас она сидела рядом с кроватью, наблюдая, как свернувшийся калачиком мужчина подёргивается и постанывает во сне. Он проснулся со сдавленным вскриком и приподнялся на локтях, с лёгким удивлением оглядываясь вокруг. Одному богу известно, что за сон мог вызвать этот облегчённый вздох. Мери, протянула ему бутылку с водой, которую всё это время держала в руках, словно дожидалась, когда он проснётся.
- Я прощаю тебя, - услышал я её тихий голос.
- Спасибо.
7.
- Я не люблю делать землетрясения. Знаешь… когда всё вокруг начинает трястись, земля уходит из под ног, и ты не знаешь куда бежать. Кажется, что нет, такого места в мире, которое бы находилось в покое. Нет места, где спрятаться. И не знаешь, что делать… Когда землетрясение… когда это исходит от тебя – знаешь, что делать. Надо успокоиться и взять себя в руки. Но как можно успокоиться, когда знаешь, что ты в ответе за то, что сейчас всё рухнет, и люди падут жертвами твоей дурацкой несдержанности? Это замкнутый круг. Я не люблю, когда земля уходит из под ног – это выводит из себя. И ещё… меня укачивает.
- Ты помнишь всех, у кого перенял способности?
- Я не знаю, всех у кого перенял их…
8.
Файенс прислонился спиной к стене, его рука безвольно болталась в моей, пока я обрабатывал запястье медикаментами под его безразличным взглядом.
- Когда ты вернёшься? – спросил он наконец.
Я молча повёл плечом, раздражённый собственным бессилием.
- Ты ведь собираешься возвращаться?
- Боюсь, это не от меня зависит.
- Оу…
Он сжал и разжал кулак, невольно демонстрируя разбитые костяшки пальцев. Я не помнил, были ли они разбитыми до нашего здесь появления.
- Ты должен вернуться, - повторил он настойчивее.
- Вот как?
- Иначе в твоём появлении здесь нет смысла. Судьба не допускает ничего бессмысленного…
Я усмехнулся, цепляясь взглядом за тонкую цепочку на его шее, которая скрывалась под рубашкой, но за тканью безошибочно угадывался силуэт крестика. Он говорил «судьба» имея ввиду «Бога», словно имя его не в силах был произнести.
- Может быть, судьба закинула меня сюда, чтобы оставить без способностей?
- Ты должен исправить, - снова начал он. – Ты единственный, кто может. И подумай сам, ты появился как раз в тот момент, когда я собирался покончить с собой. Я должен был тебе рассказать, что случилось. Это моё предназначение.
- Всё не так просто…
- Всё просто. Тебе надо вернуться обратно и убить меня.
- Как замечательно. То, что ты убийца ещё не означает, что и я такой. У меня нет права убивать – избавь меня от этого греха на душу.
- Я даю тебе это право. Это моя жизнь, я хочу, чтобы ты забрал её. Ради высшего блага. Неужели тебе никогда не приходилось совершать нечто малоприятное ради высшего блага?
- Это так ты называешь убийство? Нечто малоприятное?
- Смерть переоценивают, - вернул он мне мою же фразу.
- Забавно… - я отложил бинт и посмотрел на него. – Ты говоришь, что бог послал Еву, чтобы исправить свои ошибки. Ты хочешь, чтобы я бросил вызов самому Господу и спас мир?
Файенс отдёрнул руку и прижал её к груди, потирая запястье.
- Мне нет дела до Господа. И на мир плевать. Я хочу, чтобы ты спас Еву.
9.
- Каждый раз закрываешь глаза, когда телепортируешься. Поэтому первым делом чувствуешь другой запах... А потом смену температуры. Стоишь несколько секунд с закрытыми глазами и ощущаешь на себе другую атмосферу. Несколько... раз, два... а на три открываешь глаза и каждый раз удивляешься. Этот как смена времён года. Двадцать пять лет наблюдаешь за тем, как весна сменяет зиму и на 26 удивляешься ещё раз...
- Ты скучаешь по этому чувству?
- Я скучаю по дому.
- Будешь скучать по мне, когда вернёшься?
- Я тебя найду.
10.
- Try to remember the kind of september
When you were a tender and a callow fellow
Try to remember and if you remember
Then follow…
Файенс неподвижно сидел на кровати, притянув колени к груди. Колыбельная полушёпотом разносилась по комнате, внося беспокойство в холодный звёздный вечер.
- Try to remember when life was so tender
That dreams were kept beside your pillow…
- Петрелли, сделай что-нибудь, чтобы он замолчал, - не выдержала Джессика.
Сьюзан наклонилась ко мне и еле слышно шепнула.
- Думаю, он правда любил её.
- …then follow, follow, follow…
Песня в тему. В исполнении John Barrowman.
@темы: Heroes, 2 месяца, фанфикшн, писательское
-
-
29.07.2009 в 16:18-
-
30.07.2009 в 07:11