И мне это правда радостно, учитывая то, что прошлая глава была 2 месяца назад.
Awakers (Пробудители), 2.10
"Кем ты Работаешь?"
Как обычно для Обзоры Ориджиналов
Категория: джен с элементами гета и броманса
Рейтинг: R
Жанры: повседневность, юмор-драма, POV, Hurt/comfort, психология
Предупреждения: нецензурная лексика
Размер: макси
Ссылка на фикбук: здесь
читать тутОсознание накатывает долгой волной. Хотя, кажется, никто пока не врубился до сих пор.
Шторы, наконец, распахнуты, комната заполнена светом. Ненавижу пить шампанское при свете дня, но повод сегодня веский. Том тоже не торопится. Прижал пластиковый стаканчик с алкогольной шипучкой к нижней губе, стоит и смотрит, как спит Трой: нос уткнулся в диванную подушку, полосатая футболка задралась до самых лопаток, разрисованная маркером рука свешивается вниз. Том стоит и смотрит с таким видом, будто пытается вспомнить что-то важное. А потом поворачивается ко мне и говорит: “Наконец-то можно побриться, да?”.
Я уверен, это была самая короткая вечеринка в истории рок-индустрии. Мы могли бы войти в Книгу рекордов Гинесса с таким наименованием “самая короткая вечеринка в истории рок-культуры”. Бутылка шампанского совершает второй круг почета. Трой передает эстафету Ральфу - совершенно закосевший после пары глотков.
- Я сейчас вырублюсь, - предупреждает он.
Мы ржем. Трой, конечно, обычно быстро пьянеет, но всему же есть предел.
А Трой передает бутылку Ральфу и реально вырубается. Вечеринка официально завершена.
Запись альбома официально подошла к концу.
Несколько дней до этого момента были особенно мучительны. Трой досконально проверял, что вложил в альбом всю душу. Абсолютно всю. Разделил на части и распределил по песням.
Я смотрю на физическое доказательство того, что наша работа завершена: диск кругл и блестящ. Облачен в обложку с нашим фото. Сначала мы хотели поместить туда какой-нибудь арт, но Робби настоял на фото, мотивируя тем, что “народ должен знать героев в лицо, а не всякие там цветочки-бабочки”.
- Причем тут бабочки? - недоумевает Трой.
- Ну что у вас там вон бабочка же на заглавной букве. Или что это за крендель?
- Это не крендель! - вступается Том. - Это очки!
- Какие нахрен очки? - негодует Трой. - Это знак бесконечности.
Том внимательно моргает на картинку.
- Ааа... А. Гляди-ка, и правда.
Но крендель-бабочка все равно попадает на обложку. Наряду с нашим фото.
И, казалось бы, можно спокойно вздохнуть, но не выходит. Вздох застревает поперек горла в ожидании чего-то.
Ничего не происходит.
Наконец-то ходить никуда не надо. Я сижу дома, отсыпаюсь днем, пока Эмма на учебе. Ночью считаю трещины на потолке. Притворяюсь, что я здесь, хотя мысли плавают далеко-далеко. Тысячу раз я повторяю вслух, что это просто работа, но положение остается прежним. По большей части горизонтальным.
Я знаю, что Майк зондирует все доступные интернет-каналы. Ральф, скорее всего, тоже притворяется, что он где-то здесь. Не знаю, что Том. А Трой... Он сам звонит первым. Не знаю, сколько суток успело набежать:
- Я послушал диск еще раз, - говорит он, и я слышу, что где-то там он лежит точно так же, как я. - Я не уверен, что мне нравится. Я решил... я скуплю все диски. Не хочу, чтобы люди слышали, это слишком... Не хочу.
- Сейчас буду, - обещаю я.
* * *
Уж если чему меня Эмма научила, так это различать цвета. Так что могу сказать с утонченностью, что цвет лица у Троя сейчас светло-салатный. С детальным переходом в горчичный градиент в области несошедшего фингала.
- Из холодильника что-нибудь сожрал? - продолжает расспросы Майк.
- Не знаю, - бормочет солист, подпирая дверной косяк плечом.
- Ну чем-то же ты траванулся. Я обязан знать чем, чтобы тоже не вкусить.
- Ну тебя, - он невнятно махает рукой в сторону Майка, удаляясь в направлении своей комнате.
Я-то знаю, что дело в том, что Трой не переваривает рабочие стрессы. Не переваривает в буквальном смысле слова.
Я пытаюсь прикинуть, мое ли это дело, доносить данный факт до сведения Майка, но схожусь на том, что все же они живут вместе...
- Это на нервной почве у него, - деликатно делюсь я.
- Всмысле, что?
- Ну... это.
- Он блюет на нервной почве? - неделикатно переспрашивает Майк.
Я пожимаю плечами.
- Да фигота это все, никто не блюет на нервной почве!
Я красноречиво вздыхаю, Майк ворчит:
- Отлично. Как хорошо, что у нас самая спокойная в мире работа. Никакого давления.
- Ты куда? - недоумеваю я, наблюдая, как он пробирается все ближе и ближе к выходу.
- У меня тоже стресс, мне похеру, я пошел трахаться. А вы... ну не знаю... Расслабьте друг друга как-нибудь.
* * *
Насколько сложно достать травку? Не особенно, как оказывается. Я делаю пару звонков Ральфу, он не задает лишних вопросов. А Трой смотрит на меня, будто у меня третий глаз на лбу вырос.
- Ты чего, П.? Ошалел внезапно?
- Не паясничай. Майк сказал тебя расслабить.
- Майк сказал, значит. Ага, - его рука уже перехватывает зажигалку.
Я наблюдаю, как разжимаются пружины, винтики ослабляются. Две затяжки - он будто выше становится. Легче. В последний раз вздрагивает с долгим выдохом и липнет к первой же витрине:
- Еда! Хочу!
- Ты уверен, что это хорошая идея? Ты же только проблевался.
- Вот именно. Блин! Омномномчик!
- Закрыто.
- Отлично! - прихлопывает в ладоши Трой. - Мы вломимся!
- Что?
- Вломимся, разорим полки - потом - бац! - нас заберет полиция! - он быстро кивает головой. - Ну, это же классика дружбы! В кутузку на ночь... Почему мы с тобой еще ни разу не проводили ночь в кутузке?
- Потому что мы слишком благоразумны, чтобы попадаться?
Он отмахивается.
- Херня. Нам обязательно надо попасться!
Оказывается, Трой знает, как наименее болезненно вломиться в магазин. Я высказываюсь, что нецелесообразно вламываться втихаря, раз мы хотим быть пойманы. Но стекло он бить не хочет - слишком большой урон чужому имуществу.
Разбойство проходит тихо-мирно, совсем не так, как я представлял. Хотя под кайфом все вокруг кажется тихим и мирным. Черт знает, сколько проходит времени, часов у нас нет. Однако, никто не торопится нас хватать. Не торопимся и мы.
Дымок акварелью растекается по полумраку. Яркие шуршашие упаковки валяются серым мусором на полу. Не знаю, какого черта мне приспичило выжрать две банки компота, зато теперь я булькаю, а потом икаю персиками и ананасами. Трой смеется, запивает печенье шампанским из горла, красит глаз найденным на полке косметическим карандашом - не знаю, что ему видно в этой тьме.
- Когда тебя спрашивают, кем ты работаешь, что ты говоришь? - выдаю я внезапно.
- Что?
- Меня Эмма спросила вот это.
- И что ты сказал?
- Что работаю барабанщиком.
Футболка у него с широким вырезом, видно, как подергиваются ключицы, когда он смеется. И это странно, замечаю я, какая у него по-баллериновски длинная шея и статная линия плеч, когда он не сутулится.
- И что она?
- Она сказала “Хммм”.
- Хммм, - поддакивает Трой.
- Вот зачем так делать? Похмыкала и молчок. Ненавижу, когда меня пытаются анализировать.
Трой заканчивает орудовать кисточкой. Ресницы на нижнем веке грустно изгибаются под тяжестью густой туши, как у клоуна Пьеро.
- Девчонки, - вздыхает он, и я не могу с ним не согласиться.
Я медленно разворачиваю чупа-чупс неподатливыми пальцами. Цель - добраться на жвачки.
- Помнишь, когда мы встретились в первый раз... Ты сказал, что-то типа парни, лучше девушек? Что ты имел ввиду?
- В смысле, что ты имеешь ввиду?
- Ну... ты это правда?
- Я был расстроен.
- Из-за девушки?
- Угу.
- У вас с ней было серьезно?
- Очень. Она была нашим барабанщиком.
Он закручивает тюбик с тушью знакомым отточенным движением, я цокаю языком:
- Ясно, значит, у нас тоже все серьезно.
Потом высвечивая фонариком его разукрашенное лицо, я говорю еще что-то, отчего Трой краснеет, заливается смехом и делает вывод, что я вконец укурился.
В ту ночь мы так и не дождались, пока нас схватят и упекут в кутузку. В конце концов Трой заскучал, и мы свалили. К тому же наличку оставили в полной мере за грабеж, да еще и записку с извинениями пришлось приложить, иначе этот названный хулиган еще неделю бы глаз не сомкнул. Короче, в ту ночь не произошло вообще ничего выдающегося и возмутительного. Разве что честно глядя мне в глаза, Трой со всей серьезностью пообещал, что как бы ни вышло с альбомом, мы все будем в порядке.
Выдающееся и возмутительное происходит несколько дней спустя: в Сети появляются первые отзывы.
* * *
Большая часть лица у Троя драматически накрыта мокрым полотенцем: только белая челка торчит с одной стороны, а с другой - небритый подбородок. Руки смиренно сложены на груди. Вечно он все умеет превратить в трагедию глобальных масштабов.
Майк елозит в крутящемся кресле (явно новое, при мне его здесь точно не было), ловко щелкает пальцами по клавишам устроенного на коленях макбука. Зачитывает вслух.
- Ну... я бы не сказал, что это прямо уж плохой отзыв, - вступаю я, когда он замолкает.
- Но не хороший тоже, - стонет Трой умирающим голосом из под полотенца.
- А вот тут еще нашел, - оповещает Майк - только рупора ему не хватает. Уже собирается читать, но Трой зажимает уши руками и начинает противно лялякать, заявляя о своей неготовности слушать дальше.
- Где вообще Дороти с Томом? - спрашиваю я наконец.
- На Майорке.
- Что они делают на Майорке?
- Откуда мне знать, я-то здесь, - я слышу раздражение в голосе гитариста, но он ловит паузу, чтобы вставить: - Здесь говорится про сырой материал... вокал звучит этнически...
- Что значит “этнически”? - не врубается Трой, мы оба пожимаем плечами.
- “песни на один день”, - безжалостно продолжает Майк. Рука Троя с груди перемещается на пол.
- Вот еще в комментах, гениально просто, - Майк прокашливается, выдерживает театральную паузу. - Цитирую: говно альбом.
Трой хрюкает из своего укрытия. Я заглядываю в экран через плечо коллеги, чтобы воочию убедиться чужому вескому мнению; наблюдаю как из под гитаристких пальцев бойко выскакивает емкий ответ: “сам ты говно”.
- Я чувствую это общее единение, конечно... - нараспев бормочет Трой, - когда такое время, где каждый может высказаться свободно... то есть... сколько нужно месяцев, чтобы записать полноценный альбом и сколько требуется секунд, чтобы написать, что альбом - говно, да?
- Угу, чувак аж пять секунд своей жизни потратил на нас, это бесценно, - ухмыляюсь я.
- Уже больше, - сообщает Майк. Я снова гляжу в экран и вижу продолжение дебатов фразой “ты че фанат этих педрил?”
- Нет, ладно, можете сказать это вслух, - разрешает Трой, а я недоумеваю:
- Что сказать?
- Ну, что вы мне говорили сразу, а я был неправ. Я был неправ, и теперь у нас говно-альбом.
- Все у нас нормально с альбомом! - я шлепаю его по коленке, он снова хрюкает. Я раздраженно сдергиваю с него полотенце. Оказывается, лицо у него до сих пор перемазано гримом - тушь потекла от влажности, оставляя грязные разводы на скулах.
- Перестань расстраиваться, - говорю я плоско и без прикрас. - Это глупые слова глупых людей.
Мы вроде как все это понимаем. Расстраиваться рано. Мы еще в самом начале пути, так что об успехе или провале судить пока сложно. Это логично. Но мы все слишком подавлены и измотаны, чтобы руководствоваться исключительно логикой. Не могу ручаться за Ральфа и Тома, но Трой, может, подавлен и измотан больше остальных. Достаточно, чтобы слезы перелились через край. Черт его знает, почему подобные химические реакции с ним случаются исключительно в нашем с Майком компании. В конце концов, рано или поздно этим должно было закончиться.
- Ооо, вот рева-корова, - пристыжает Майк, но как-то не грубо, без упрека, и даже от макбука не отрывается, пока я привожу Троя в сидячее положение и смиренно подставляю плечо. Я не знаю, что делать. Хочется пойти сломать интернет и набить несколько лиц, но у меня к плечу прилип Трой, заливает мою белую футболку слезами и тушью. Да и если бы не было его, куда бы я пошел? В голове бушует дежа вю, я уже прикидываю, в какой цвет он выкрасится на этот раз. Волосы у него сухие как солома, ломкие; мне кажется, я опять куда-то не туда попал.
- Что мы будем делать? - отпрянул от меня: сидит поджав под себя ноги, прижав обе ладони к мокрым щекам.
- Что скажет Робби, то и будем, - Майк поднимается с места, встает напротив нас, взирая свысока и будто читает мои мысли. - Ты на черти что похож, Гордон. А ты, между прочим, лицо группы!
- Я не лицо, я...
- И не спорь! - Майк грозно тычет в него указательным пальцем. - Я не подписывался на то, чтобы лицо группы выглядело как жопа.
- А я не подписывался на то, чтобы быть фронтмэном, что!
- Цыц! Ты в самом свете прожекторов, ты солист или кто?
- Причем тут я вообще? Мы говорим про альбом!
- Потому что чтобы нас услышали, надо, чтобы сначала нас увидели! Как следует увидели, а не со всеми этими белыми космами и блядским макияжем! Кто говорил, что не хочет быть похож на Кобейна? Так не будь!
Трой уже сам вскакивает на ноги:
- Тебя кто-то заставляет что ли? Это мои космы, что хочу, то и делаю!
- Нет! НЕТ! Вот если бы сольно пел, тогда пожалуйста! Но мы группа, так что прости меня, пожалуйста, но это, - он дергает Троя за волосы, - и мои космы тоже!
- Да причем тут вообще! Еще скажи, что альбом-говно из-за этого!
- У нас не говно-альбом! А клип - говно! И выглядишь ты там как тифозная шлюха!
Я пытаюсь шикнуть на Майка, встаю вслед за Троем, придерживаю его за плечи.
- Сай, я выгляжу как как тифозная шлюха? - резко поворачивается он ко мне: серое месиво вокруг глаз, немытая белая пакля на голове, бледные плечи торчат из майки-алкашки; и я ловлю себя на мысли, что с трудом узнаю этого парня.
- Мне все равно, как ты выглядишь, - вру я добросердечно, но, видимо, в моем голосе слышится снисхождение, потому что Трой отталкивает меня, топает ногой и заливается по новой.
- Ты злой, Микки! - кричит он, сжимая кулаки. - Злой-злой, противный злодей!
Майк как-то сразу сдувается и отступает.
- Уймись, Гордон, я не то имел ввиду...
- Нет, я все понял. Я повинен в дурацком альбоме, да еще и похож на чучело. Я все понял...
Гитарист жмурится, потирая переносицу, будто у него внезапно заболела голова.
- Не надо. Ты не чучело. Это не ты даже.
- Да, а кто я тогда?
- Ну, для начала, ты - не блондинка.
- Ааа, ну спасибо, что разрулил, - Трой упирается руками в колени, добитый очередной волной эмоционального взрыва. - Позвольте удалиться в свои покои, дабы на мозолить глаза своей уродливой тушкой.
- Нет, - говорит Майк негромко, но упрямо. - Какого хера мы тут будем без тебя делать? Нас и так мало.
Трой все еще стоит согнувшись, я глажу его по спине. Майк чешет свой безупречный кудрявый затылок, распоряжается, как истинный англичанин:
- Короче, садитесь тут, сейчас чаю набодяжу.
Трой падает обратно на диван, я заглядываю в приоткрытый макбук, бегло вглядываясь в комментарии на странице. Взгляд снова останавливается на “ты че фанат этих педрил?” Ответ со знакомым ником под ним гласит: “я один из этих педрил, а ты чего добился в жизни?”
- Майк - засранец, - делюсь я вполголоса. - Но он гордится группой, знаешь.
Я так же знаю, что чего бы он не говорил про Троя, сам никому не даст его в обиду.
- Знаю, - он поворачивается набок, подоткнув кулак под щеку. - Он не понимает... это мое - у меня нет цели выглядеть хорошо, я хочу, чтобы мой внешний вид соответствовал моему душевному состоянию.
Потрясающе, как такая наигранная ерунда искренне звучит в его устах.
- И как оно? Соответствует?
Он перебирает ногами, пожевывая губу.
- Знаешь, я не очень отлично себя чувствую последние несколько...
- Месяцев? - подсказываю я.
Он что-то прикидывает в уме, еле заметно кивает:
- Я хочу выступать. Это самое-самое. Ну, ты в курсе.
- Угу, - я в курсе, что Трою очень нравится выступать. - Потерпи. Скоро.
- Да. Ради этого можно что угодно перетерпеть.
Когда Майк возвращается в комнату с подносом, Трой подскакивает на диване.
- Я тут решил, - серьезно сообщает он насторожившемуся Майку. - Ты, Эллиот, засранец, но я тебя все равно люблю.
- Да ну тебя, - отнекивается тот, но улыбка его освещает полкомнаты. - Вот ты реально баба.
- Драка? - Трой делает вид, что закатывает рукава, радостно готовясь к схватке.
Майк едва успевает подставить поднос на стол.
Я знаю. Когда Троя спрашивают, кем он работает, он гордо бьет кулаком в грудь и заявляет: “Я работаю Пробудителем!”