Awakers (Пробудители), том 2
Глава 5. Лучшие друзья =...
Глава 5. Лучшие друзья =...
по традиции шапочка для Обзоры Ориджиналов
Категория: джен с элементами гета и броманса
Рейтинг: PG-13
Жанры: повседневность, юмор-драма, POV, Hurt/comfort, психология
Предупреждения: Нецензурная лексика, плохие идеи, мальчишки-ведут-себя-как-девчонки
Размер: макси
примерно тыщи две слов прямо тутТом взял на себя священную обязанность не бриться во время записи альбома. Борода пока мелкая, но чешется как ад. А сам нескладный лохматый Том с этой бороденкой походит не то на языческого божка, не то на бездомного. Особенно в скинни-джинсах и безразмерном вязаном балахоне.
- У тебя ноги худые, - произносит Майк.
- Спасибо, - говорит Том. - Это комплимент?
- Это факт. Группе нужны худые ноги. Это модно.
- Отжег, - угорает Трой. - Что еще модно?
- Скулы. Длинные волосы. Блондины. Короче, вы с Ральфом не тянете.
- Пичалька. Скулы всегда в моде. Надо было попросить Санту на Рождество.
- А ты был хорошим мальчиком?
- Я был охуенным мальчиком.
* * *
Том машет часами на цепочке перед носом у Майка, а под гипноз будто Ральф попадает: впечатался в спинку дивана щекой и смеется как угорелый, прижав ладонь ко лбу.
- Нет, нет, серьезно... совсем ничего? - расстраивается Том. Майк гордо мотает головой:
- У меня сильная сила воли.
Трой крутится вокруг своей оси, заматываясь в полиэтиленовую пленку.
- Я один фильм смотрел, - не выдерживает Майк, переводя взгляд на солиста. - Там одного чувака прострелили в пузо, так он заткнул дырку хлебом и замотал вот такой же херней.
- Фууу, - не соглашается Ральф, а Трой продолжает в том же духе:
- Ты что-то много фильмов смотришь, Микки.
- Ну и?
Трой крутится в обратную сторону, чудом не спотыкаясь о расхлябанные шнурки.
- Я слишком нормальный, - выдает Том, складывая часы в правый карман жилетки - ни дать ни взять, Мартовский Заяц.
Ральф закусывает язык, чтобы не расхохотаться в голос:
- В каком смысле?
- То есть у меня порядок с семьей: меня никто не бросал, детей я не терял, - загибает пальцы Том.
- И в чем трагедия?
- Да нет, я и говорю, что трагедии нет. То есть, если бы я был вымышленным персонажем, я бы не вызывал сопереживания у аудитории. В Герое как раз должна быть какая-то... трагичность. Загадка.
- Я когда в школе учился, мы так развлекались, - внезапно делится Трой. - Развесили по городу объявления “избавим от алкогольной зависимости” и номер телефона. Потом когда нам звонили, мы орали в трубку: бросай пить! бросай пить, сука!”
Майк первым смеется громче всех, а Том морщит нос:
- Жестоко.
- Ну... жестоко, - соглашается Трой. - Мы делали много плохих вещей. Один раз мы закинули товарища в Мексику, без паспорта, без телефона, и сбежали, пока он был в отключке... Не знаю, у нас не было морального компаса,
Трой кружится против часовой стрелки, останавливается, пошатываясь на заплетающихся ногах.
- Где мой Саймон?
* * *
В тот вечер идет снег. Точнее сказать, снег беспощадно валит с небес несколько часов подряд - на радость пешеходам, на горе водителям. К вечеру обочины дорог усеяны брошенными машинами.
- Ты дебил! - кричит Майк Трою вдогонку. - Нам отсюда пешком херачить несколько часов!
- По крайней мере мы не стоим колом, - хмыкает он, оборачиваясь на оставленное авто.
- Можно вернуться назад в студию.
Майк чертыхается, смахивая пушистые снежинки с волос с завистью поглядывая на Троя в парке с капюшоном, который выводит веселый смайлик поверх снежного слоя на капоте бесхозной машины.
- Нельзя, Микки, назад нельзя.
- С какого хера нельзя? Что мы тут будем?
Трой отряхивает руки, продвигаясь вперед в свете фар буксующих автомобилей.
- Хватит ныть. Это будет приключение. Большим кораблям - большое плавание.
Это на словах “приключение”. На деле это сугробы по щиколотку, мокрые ноги и “блядь, ну и дубак”.
- Не отступать! - не сдается Трой, и они продолжают брести по заснеженной проезжей части, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дух. Трой лепит мини-снеговичков, сетует на то, что бросил курить, посмеивается над своим спутником.
- Вот уж не думал, что ты такой неженка.
- Я не неженка, я устал и задубел как хер собачий.
- Да ладно ворчать, снег клевый.
- Мокрый и холодный.
- Сам ты мокрый и холодный…
Майк дышит на заледеневшие руки.
- У меня сейчас пальцы отвалятся, чем я играть буду?
- Ты ворчишь, как маленький, - смеется Трой.
Рано или поздно, это должно было произойти с одним из них. Кто-то должен быть упасть. Майк даже не скрывает, что рад, что произошло это не с ним. Трой не спешит выбираться из сугроба. Руки красные от холода, снег тает на губах.
- Так тебе и надо, - бурчит Майк, а тот поднимает голову и смотрит на него проникновенным взглядом:
- Скажи, Микки, у тебя нет такого чувства, что все самое-самое будет завтра, а завтра никак не наступает?
- Нет, у меня есть чувство, что мы никогда не доберемся домой. Вставай.
- Встаю.
В тот день Трой обнаруживает, что в ванной не хватает одной зубной щетки.
* * *
Волосы у Троя ослепительно белые, топорщатся сердитым хохолком на макушке, спадают снежными прядями на лоб.
- Сдохнуть можно, - констатирует Том.
- Что, Майк сказал, что блондины в моде!
- Я пошутил, - доносится голос гитариста.
- Блядь...
- Сдохнуть можно, - повторяется Том. - Это охрененно!
У Робби несколько иная реакция на происходящее. Он в упор глядит на Троя и обеспокоенно спрашивает:
- Так... где наш солист?
А Саймон и вовсе ничего не спрашивает, а хватается за сердце:
- О боже, кто-то умер?
* * *
- Ты глаза накрасил, - кивает Том
Трой пожимает плечами. Ничего он не красил. У всех нормальных людей нормальные синие круги под глазами, а у него какие-то красные фигурные: внизу, по верхнему веку и чуть-чуть в уголке, будто правда некто неумело орудовал кисточкой.
В этот перерыв он занят тем, что крутится на стуле, делает вид, что курит карандаш и пристально наблюдает за Ральфом.
- Смотри, как он улыбается. Я не видел, чтобы он так улыбался.
Том знающе хмыкает, покусывая пластиковый стаканчик с кофе:
- Я видел.
Трой запрокидывает голову на спинку:
- Мы теряем людей, Томас. Наши ряды редеют.
У Саймона появилась эта дурацкая привычка опаздывать. Опаздывать и приносить с собой запах кофе, круассан и утреннего секса.
- Тебе выговор, - объявляет Трой, дирижируя карандашом в его сторону.
- Тебе надо чаще выбираться из студии, - барабанщик разматывает шарф, как бы между делом.
- Я нормально, - не соглашается Трой. - У меня легкое океанское безумие.
- Угу. Признай, ты ненавидишь эту студию.
- Я люблю эту работу! - провозглашает Трой, буйно раскручиваясь в кресле.
Подвох в том, что ничего не происходит. То есть, не происходит вообще ничего.
Робби только и знает, что твердить:
- Уймись, парень. Главное, что мы движемся в правильном направлении. А топать знаешь еще сколько?
Он и сам знает, что легендами за пару часов не становятся. Но если дни измеряются не часами, а стараниями, ему кажется, что уже прошли миллионы лет.
Это все терпение - оно требует больше сил, чем все остальное вместе взятое.
И еще этот дурацкий снег…
* * *
Никто не понимает, отчего Трой так завелся из-за припева в песне, когда ему сказали, что лучше его переписать. Он полгитары освоил ради одного этого припева! Да-да, целую половину вот этой гитары, которую он сейчас колотит о стенку, а никто не понимает, отчего он так завелся.
- Я не выспался, блядь, ладно?! - кричит он намеренно резко и грубо, чтобы никому не пришло в голову его жалеть.
- Ты долбанная истеричка, Гордон, - Майк, как всегда, говорит правду. - Это была гитара Тома, между прочим.
Трой с сожалением разглядывает поломанный музыкальный инструмент, и руки опускаются.
- Блядь… Реально.
- Реально блядь,- подтвержает Том упавшим голосом.
Трой опускается на колени, оценивает нанесенный ущерб.
- Может, ее можно как-то подлатать?
- Нервы себе подлатай, - ворчит Майк. - Халк ломать, бля.
- Иди ты! - Трой пихает его в коленку, не поднимаясь с пола, и ему правда очень-очень жаль, потому что Том - такой славный парнишка, и меньше всего хочется его расстраивать. - Мне надо напиться.
* * *
Трой пьет с агрессивным упоением. Майк сидит рядом и совсем его не останавливает. Может, он считает, что так будет лучше. Может, в конце концов, он прав, потому что Трой уже забыл, как это - когда мир вокруг слегка кружится, и кажется, что вот еще одну стопку и вперед - вершить великие дела. Только вершить ничего не хочется. Хочется ответную реакцию. Какой-нибудь знак свыше, в конце концов! А не “припев лучше переписать”. Поэтому он просто сидит за барной стойкой и пьет с агрессивным упоением, не нарушая никаких законов.
- Я не буду твоим запасным другом, - доносится до ушей голос Майка.
- Не будь. Том будет.
- Ты сломал его гитару.
- Том добрый, он уже забыл.
Он достает телефон, непослушными пальцами шлепает по кнопкам.
- Том, ты это… Будешь моим лучшим другом?
Разговор короткий. Он складывает телефон на стойку, Майк выжидающе смотрит:
- И что он сказал?
- Сказал, что я сломал его гитару…
Майк смеется, дурень волосатый. Кто его просил? Но телефон оживает мигающим светом, смс переполняет теплом:
“Буду. Том.”
- Понял? - хвастает Трой. - Теперь Том - мой лучший друг.
- Ага. Может, тогда скажешь ему, чтобы сам тащил тебя до дому?
- Не надо меня тащить, меня долетят зеленые феечки.
- Просто пей свою бодягу, - Майк щелкает пальцем по краешку стопки. - Халк.
* * *
Том - отличный лучший друг. Он не умеет слушать. По хорошему не умеет. Кивает головой, вникает якобы, вставляет ремарки. А на следующий день уже все забыто. Иными словами, Тому можно рассказывать что угодно.
- Любовь переоценивают. То есть, не саму любовь, а это самое... Мальчики и девочки. Институты брака. Почему вообще нельзя, допустим, сыграть свадьбу с друзьями? Может, я хочу свою жизнь провести с лучшим другом?
- Ты хочешь провести со мной жизнь? - удивляется Том.
- Это просто пример.
- Теоретически, возможно, конечно. В некоторых странах легализованы браки между представителями одного пола.
- Я не собираюсь выполнять на тебе супружеские обязанности. Вообще это тупость какая-то.
- Что тупость?
- Что люди имеют право заключить между собой брак, исключительно если они друг с другом трахаются. Я хочу трахать девочек в коротеньких юбочках на стороне, а домой приходить к надежному человеку, с которым хочу провести остаток жизни. Я хочу институт дружбы.
- Какой дружбы?
- Ну такой... настоящей. Когда можно болтать всякие глупости. Много глупостей. Это ключевой аспект.
- Институт дружбы основанный на глупости, - подытоживает Том.
Трой молчит, жует соломинку.
- Думаешь, Саймон рассказывает ей глупости?
* * *
Но Том - одно дело, говорить с ним приятно. Говорить с Саймоном жизненно необходимо. Но Саймон слишком занят, поэтому все их беседы - вымышленные.
- Зачем тебе девушка? Я лучше девушки! - говорит Трой вымышленному Саймону.
- Чем? - интересуется тот.
- Я знаю, что ты - не совершенство, знаю всех твоих этих тараканов в голове, штучки-дрючки. Я все равно тебя люблю.
- И что, ты хочешь медаль за это?
Иными словами, воображаемый Саймон такой же мудак, как настоящий.
* * *
А у настоящего Саймона появилась эта дурацкая привычка пялиться исподтишка и молчать. Он глазеет на огромный значок Тома с надписью “Лучший друг Троя” и молчит. Разглядывает опухшую физиономию Гордона и ни говорит ни слова.
- Вот не начинай, ты сам сказал, что мне надо чаще выбираться из студии, - сипит Трой.
- Я не начинаю, - голос у него ровный, как у электронного прибора для считывания текста.
Вообще, “начинать” - прерогатива Ральфа, но Ральф улыбается и сюсюкается с мобильником. Начинает Робби, но Трой не слушает. Долго не слушает о том, как “солист должен” и “солист не должен”, а потом взрывается:
- Мать твою, Робби, так нравится читать лекции - иди училкой работай!
И дверью удается хлопнуть эффектно, типа дива покинула здание. Чтобы знали все. Но его хватает ровно на 10 минут, прежде чем кинуться к менеджеру с извинениями. Робби оторопело выслушивает тираду длиной в три его “лекции”, пестрящую “прости-извини” и “я был неправ”, “ты хороший”, и думает, что никто еще перед ним так страстно не извинялся, как этот осипший белобрысый мальчишка, у которого аж испарина на лбу от усердия выступила.
- Парень, ты бы лучше голос поберег, - предлагает он. - Я знаешь сколько повидал всяких долбоебов? Но ты мне не груби, лады? Ты не долбоеб.
- Я не “парень”! - не выдерживает тот. - Я - Трой Гордон!
- Ладно, Трой Гордон, - соглашается Робби. - Понял.
* * *
“Пользуйтесь выходными” сказал Робби. И они пользуются. Как умеют, так и пользуются.
- Закуси канапинкой, - Том смеется, над бурной реакцией Лучшего Друга на экзотический коктейль, но тон у него все равно сочувствующий.
- Рокеры не закусывают! - стакан грохается на стол - вдребезги.
- У него голодная забастовка в знак протеста, - подначивает Майк. - Ну, ты в курсе.
- Ааа, - Том задумчиво покусывает коктейльную шпажку. - Как-то раз у меня сели кожаные штаны - прямо на мне, пришлось сесть на голодную диету, чтобы потом как-нибудь из них вылезти.
- Винни-Пух, бля, - угорает Майк.
- Мне тоже надо кожаные. Я четкий пацанчик, чо! - язык у Троя заплетается; он трется носом о перечницу, предупреждает. - Щас чихну.
Рывок назад - сам себе враг; Трой летит вместе со стулом на пол.
* * *
- Я тебе говорю, вывих, - заключает Том.
- Как можно вообще вывихнуть руку, упав со стула? - морщится Майк. - Да все с ним нормально, рука как рука.
Трой прилег ухом на стол, равнодушно разглядывая ушибленную конечность.
- Ну вон, распухло же, - не соглашается Том. - Запястье.
- Болит? - берет на себя инициативу гитарист.
- Болит.
- Сильно?
- Сильно.
- А чего не орешь?
Трой растирает глаз целой рукой.
- Я спать хочу.
- А если сотрясение? Нельзя спать, - командует Майк. - Пошли домой. Слышишь? Идем.
* * *
- Они обычные такие порой... Такие обычные, что у них йогурт по жилам течет, а не кровь.
Я устал их будить, понимаешь? Этих людей-йогуртов… Никому не говори, ладно?
Я устал их будить, понимаешь? Этих людей-йогуртов… Никому не говори, ладно?
- Это я сделал себя символом, прорубил улыбку от уха до уха, как у Джокера.
Он ведь злодей вроде, этот парень, да? Чокнутый...
- Я несу знамя и радуги...
- Я боюсь, что мы никогда не станем как они... как кто-нибудь из них, как мы договаривались.
...
Трой упирается лбом в плоскую субтильную плазму. Майк думает, что это конец.
Том кусает ноготь, взволнованный:
- Мы что-то не так сделали?
- Да ну его. Он всю ванную заблевал.
- Бедняга.
- Это тебе “бедняга”, а мне тут жить, - косится сердито, голова трещит по швам.
- Давай к Саймону его отвезем, он знает, что делать.
- Ага, под дверью оставим. Позвоним и убежим, - фыркает Майк.
Том кивает.
- У меня есть адрес.